Виртуальный деструктор

После седьмого класса я, сдав экзамены, поступил в физматшколу.

Наша классная, старая партийная мымра, была помешана на "общественной работе", и я никак не вписывался в ее идеал "члена коллектива". Общественной работой я заниматься не хотел. Сначала она поручила мне, как умному на вид мальчику, отвечать за сбор макулатуры. Тут надо сказать, что жили мои одноклассники в самых разных частях города и добираться в школу всем было необходимо на транспорте, и большинству - с пересадками. Соответственно, мало кто испытывал радость от необходимости, утрамбовываясь в утреннее метро, впихивать впереди себе (помимо объемного портфеля) еще и тюк с макулатурой. А я испытывал очень мало радости от необходимости призывать кого-либо к этому трудовому подвигу, посему эта миссия была мною с честью провалена: наш класс занял почетное предпоследнее место по количеству сданного вторсырья.

Придя к выводу, что я - никудышный организатор, классная решила попробовать меня на аналитической работе и назначила политинформатором. Однако я, мало того, что готовился к политинформациям из рук вон плохо, так еще и допускал на них политически неграмотные высказывания. Естественно, долго так продолжаться не могло. Терпение классной лопнуло после политзанятия, посвященного изучению очередной программной речи товарища Горбачева. Все должны были к этому занятию прочесть речь, а я, как политинформатор, сделать доклад. На этот раз я подошел к поручению серьезно, и речь Горбачева тщательно изучил, скурпулезно подсчитав, сколько раз она прерывалась апплодисментами, сколько раз - "бурными апплодисментами", и сколько - "бурными апплодисментами, переходящими в овацию". Результаты этого исследования я и доложил на политзанятии.
- Неужели это главное, что ты вынес из речи товарища Горбачева? - недоуменно спосила меня классная.
- Да. - столь же недоуменно ответил я. ( Читать дальше... )

Новогодняя чепуха

Часы пробили полночь. Советский народ бодро перешагнул шлагбаум 1987 года на узкой тропинке социально-экономического развития, озаряемой тусклым светом решений XXVII съезда КПСС. Посыпались взаимные поздравления, раздался звон бокалов с безалкагольным коктейлем “Вечерний”. Никем не замеченный, на пень забрался оратор и начал речь. Вокруг медленно кружились снежинки и завывал свежий ветер коренной перестройки, гуляющий на развалинах ускорения. Из соседнего болотца несло духом времени. Заглушив веселые голоса гуляющих, грянул победным салютом гром. Это, натолкнувшись на краеугольный камень, подложенный XXVII съездом КПСС на рельсы интенсивного развития, летел под откос поезд советской экономики. Но вот эхо, отразившись бесчисленное количество раз от неприступной стены глухого леса, в глубине которого скрывалась от людских глаз советская демократия, замолкло наконец, и мертвая тишина советских ядерных полигонов поглотила все звуки. Время от времени многоголосый лепет гласности нарушал эту тишину; его перебивал оратор, бормотавший что-то про человеческий фактор и госприемку. Так незаметно пролетели первые часы нового года, и свет решений потонул в бликах наступающей зари. Лучи взошедшего солнца осветили опустевшую поляну, где стоя с закрытыми глазами на пне, заканчивал речь оратор. Вороны, доклевывая брошенные на поляне объедки, прослушали речь с большим вниманием, и, улетая, встретили ее бурными и продолжительными аплодисментами шуршащих крыльев.